Библия и школьная программа по литературе

Как их подружить и почему без этого изучение русской литературы теряет почти весь смысл

В фильме Александра Сокурова «Русский ковчег» есть такой момент: Путешественник рассматривает европейские картины в Эрмитаже, а потом резко поворачивается к юноше, судя по одежде — второй половины XX века: «Как вы можете восхищаться живописью, вы же не знаете Библию!»

И действительно: библейскими сюжетами, темами, аллюзиями пронизано всё европейское искусство последнего тысячелетия. И не только живопись, но и литература. Между тем у российских школьников последних трех поколений эта естественнейшая связь оказалась полностью разрушена. Достаточно сказать, что в 60-80-е немало отроков и отроковиц именно из «Мастера и Маргариты» узнавали имена Понтия Пилата и Каифы, а то и Марии Магдалины и Ирода Великого — хотя Булгаков писал для читателей, события Страстной недели знавших с детства.

О том, как восстановить эту разрушенную связь, не впадая в крайности, - в этом материале.

Если поутру войти в кабинет к старшеклассникам и произнести: «Открываем тетрадки, тема «Библейские аллюзии в литературных произведениях XIX века», то можно наслаждаться удивительной картиной. Учеников начинает корёжить, они из поверхностного сна сладостно погружаются в глубокий. От урока разит плодотворностью и наслаждением. А если ещё и задать на дом сочинение на тему «Евангельские мотивы в творчестве (ну скажем) Достоевского» — любовь к литературе возрастёт до небес.

Почему же у школьников стоит надёжнейший блок к Библии и ко всему, что с ней связано? Можно ли этот блок снять, а главное — нужно ли?

Начнём с того, что те писатели, произведения которых дети читают в школе, очень хорошо Библию знали. А все потому, что у них в расписании, кроме арифметики и науки о Земле, стоял «Закон Божий». Ходить на него нужно было несколько раз в неделю, домашка была в виде чтения непонятных слов и жалких попыток трактовать написанное. Всё это придумал Петр I, за ним начала повторять Екатерина II, а все Александры и оба Николая подтянулись. Зачем нашим правителям все это было нужно? Чтобы научить людей грамоте, чтобы мозги нации немножко раскочегарить. Ну и к вере ещё не было такого противоречивого отношения, как в XX веке или сейчас.

И вот, научившись читать и писать, Достоевский, Пушкин, Лесков и иже с ними начали издавать труды, в которые вплетали собственное понимание Библии. Прошло несколько веков, и сегодня на уроках литературы школьники, страдальчески извиваясь, вынуждены всё, что ребята в XIX веке написали, понимать. «А что писать в домашнем сочинении?», «А интернетом можно пользоваться?», «А как я должен понять, что в тексте есть библейская, как её там, аллюзия, мне ещё математику надо переписывать после обеда?» — нет никого печальнее ученика, вынужденного изучать Библию. Чтобы облегчить жизнь современному школьнику, лучше погружаться в тему заранее. Это не только позволит сочинения писать, но и изгонит скуку в музеях при просмотре картин (сразу появятся смыслы), сложное кино станет интересным, даже классическая музыка повернётся передом.

Все «фишки», связанные с символами и аллюзиями, входят в понятие «культурный код»

Это такой шифр, который позволяет нам не выглядеть дураками, отличать своего от пришельца и вообще как-то поддерживать умные разговоры. Например, вы вынуждены переехать на ПМЖ в Америку — вот это да (у вас там умер, не дай бог, пра-пра-прадядя, оставив наследство в виде денежного бонсая и домика с задним двором). Сидите вы среди шумных американцев в Старбаксе и краем уха слышите: «Ой, да ну этих русских, ни черта у них не понятно в их литературе, про что вот эта „Война и мир“, там ещё Андрей с деревом разговаривает, имя-то какое — Андрей». И тут вы вежливо приставляете к их столику стул и рассказываете, «что же хотел сказать автор», отстаивая тем самым патриотическую честь своей страны, или помогаете раскрыть все тайны и символы написанного, как известный Роберт Лэнгдон — персонаж «Кода да Винчи».

Иллюстрация к роману Ф. М. Достоевского "Преступление и наказание"

Давайте потренируемся, вспомним самую яркую сцену, любимую у старшеклассников, из «Преступления и наказания»: Родион Раскольников укокошивает старуху. Что может быть интереснее?! Каждый ученик, беря в руки роман Достоевского, сначала находит эту кровавую сцену, а потом идёт читать краткое содержание. А ведь сцена эта прямиком отсылает нас к Библии: Раскольников не столько бабулю убивает, сколько душу свою рубит сплеча. Родион орудует обухом топора, лезвием к себе, Лизоньку он убивает как свидетеля, уже обратной стороной. Смерть души то есть, он потом именно из-за душевных мук и терзаний признаваться пойдёт.

Есть ещё в Библии, а точнее в Новом Завете, история о воскрешении Лазаря. Достоевский эту историю точно знал, и очень она ему была по душе. Именно главу о Лазаре читает Соня Мармеладова Родиону. Если сопоставить смерть Лазаря и историю жизни Раскольникова, то можно увидеть много схожего.

"Доктор Живаго" в экранизации Дэвида Лина, 1965 год

Главный герой романа «Доктор Живаго» доживает до солидного возраста, хотя ему весь роман несладко приходится (революция, война, трагическая любовь). А всё почему? Это всё потому, что сила жизни «зашита» в его фамилии. «Живаго» — это родительный падеж от слова «живой». Маленький Борис Пастернак впервые услышал это слово во время молитвы — «и Бога живаго», — оно ему так понравилось, что он даже роман написал.

Я не знаю ни одного школьника, которого легко можно было бы оттащить от «Мастера и Маргариты». Ещё бы: дьявол, говорящий кот, дикие пляски, голые ведьмы, перемещения в пространстве — экшн, да и только. Без Библии роман тоже не обходится.

Чем, например, Воланд награждает в конце жизни Мастера? Он дарует ему покой. Не свет (в Библии свет — это Бог), а покой! Света Мастер недостоин. Ещё ему достаётся вечная любовь Маргариты, дом с витражными окнами и мостом, по которому к Мастеру будут приходить его друзья. Витражные окна не пропускают свет, они его преломляют, от них в помещении всегда полумрак. Маргарита — ведьма, совсем непредсказуемая женщина. У Мастера нет ни одного друга, кроме неё. Кто ж к нему пойдёт-то? Сомнительные дары.

Валентин Гафт в роли Воланда.
Кадр из фильма "Мастер и Маргарита", 1994 год

Дуб как символ жизни, прямой связи общения с Богом — ещё один из часто встречающихся символов в искусстве. Андрей Болконский в «Войне и мире» размышляет именно под дубом о смысле своего существования, о необходимости войны, о любви к Богу. Вода, странник, голубь, виноградная лоза, ветер, агнец — все этим символы имеют библейское происхождение, они все входят в понятие культурного кода.

Чтобы во всём многообразии символики не затеряться, можно погружаться в совместное чтение Библии

Есть много вариантов: детская Библия, комментированная, переложенная специально для семейного чтения. Ещё вариант — смотреть сериалы. Есть, например, неплохая история (там даже Моника Беллуччи сыграла), которая называется «Библейские сказания». В ней вполне себе человеческим языком рассказываются истории из Ветхого и Нового Заветов. Можно провести с цикл мероприятий, где ребята сначала послушают адаптированные лекции из истории искусства (включая библейские сказания), а затем попробуют нарисовать чей-нибудь портрет или сделать фреску собственными руками.

Как только ребёнок поймёт, что литература или живопись — это шифр, который можно и нужно разгадывать, интерес к познанию будет лишь увеличиваться.

Источник: http://mel.fm/2016/10/25/bible