В этом посте мне хотелось собрать настоящие красивые истории любви знаменитых писателей - в противовес дурашливым "валентинкам"
4 ноября 1812 года родилась удивительная женщина - грузинская аристократка, жена русского драматурга и дипломата Александра Грибоедова, Нино (Нина Александровна) Чавчавадзе. Ещё в ранней юности Нино отличалась необыкновенной красотой, изысканностью манер и душевной добротой. Грибоедов, служивший в 1822 году в Тифлисе, часто посещал дом князя Чавчавадзе и давал его дочери уроки музыки. По возвращении из Персии в 1828 году он провёл несколько месяцев в Тифлисе. Снова посетив дом друга, он был поражён красотой выросшей Нины.
Александр решился признаться ей в любви, затем получил согласие отца. 3 сентября 1828 года влюблённые торжественно обвенчались в тифлисском соборе Сиони. Грибоедову было 33 года, Нине — всего лишь 15. Как утверждает предание, во время венчания жених, страдавший от лихорадки, уронил обручальное кольцо, что считалось дурным предзнаменованием.
Вскоре по служебной надобности Грибоедов был принуждён снова ехать в Персию; молодая жена сопровождала его в пути до Тебриза, уже будучи беременной и часто болея. Не желая подвергать Нину тяготам опасного путешествия и жизни на чужбине, Грибоедов в декабре 1828 года отправился в Тегеран в одиночестве, попрощавшись с женой и оставив ее в городе, где она прожила несколько месяцев. В одном из редких писем из Тегерана Грибоедов посоветовал ей возвращаться в Тифлис, так как его миссия в Персии затягивалась; при содействии отца ей удалось благополучно вернуться в Грузию.
В начале 1829 года она узнала о разгроме русской миссии толпой фанатиков и убийстве мужа (что от нее пытались скрыть, опасаясь за её здоровье); это привело к преждевременным родам и смерти ребёнка. Когда тело Грибоедова прибыло в Тифлис, вдова, выполняя волю покойного, распорядилась предать его земле близ церкви св. Давида; это произошло 18 июня 1829 года. По её распоряжению над могилой Грибоедова был установлен надгробный памятник с надписью: «Ум и дела твои бессмертны в памяти русской, но для чего пережила тебя любовь моя?»
Всю оставшуюся жизнь Нина Чавчавадзе-Грибоедова прожила попеременно в Цинандали и Тифлисе, продолжая носить траур по мужу и оплакивать его смерть. Она так и не вышла замуж во второй раз, отвергая все ухаживания. Её верность трагически погибшему мужу стала легендарной ещё при её жизни; имя Нины Чавчавадзе было окружено почётом и уважением тифлисцев, Нину называли Черной розой Тифлиса.
В 1857 году она умерла во время разразившейся в Тифлисе эпидемии холеры.
В 1879 году поэт Яков Полонский посвятил её памяти стихотворение:
«...Там, в тёмном гроте — мавзолей,
И — скромный дар вдовы —
Лампадка светит в полутьме,
Чтоб прочитали вы
Ту надпись и чтоб вам она
Напомнила сама —
Два горя: горе от любви
И горе от ума»
«Как живешь без меня? Скучаю по тебе жестоко… Без твоих писем я здесь совсем замерзну… Хорошо ли спишь, ешь? Обо всем пиши. А здоровье как? Целую крепко, Христос с тобой».
«Сейчас пришла домой, нашла твою открытку и поцеловала ее… А как без тебя пусто. Нет красивого мужа с мягкими глазами… Дорогой Антончик, как мне тебя не хватает! Я с тобой спокойнее и лучше. Я люблю чувствовать твою любовь, видеть твои чудные глаза, твое мягкое доброе лицо…».
Покоряло не только обаяние ее сценического таланта, но и ее жизнелюбие: легкость, молодое любопытство ко всему в жизни — к книге, картине, музыке, спектаклю, танцу, морю, звездам, к запахам и краскам и, конечно, к человеку.
Ольга попадает в класс В.И. Немировича-Данченко и А.А. Федотова.
Одной из пьес, которую репетировали артисты, была «Чайка». Читая ее, будущие исполнители недоумевали, можно ли ее вообще играть: так непохожа она была на другие. Но постепенно, под влиянием Немировича-Данченко, влюбленного в эту пьесу, молодые артисты постигали высшую художественную простоту и музыкальность этого произведения.
В сентябре 1898 года Антон Павлович приходит в Художественный театр на репетицию своей пьесы. Обаяние личности писателя, его простота, неумение «учить», «показывать», тонкий юмор сразу покорили артистов. Не устояла и Ольга Леонардовна. Увидев Книппер, Чехов тоже проникся к ней симпатией.
Как вспоминала потом Ольга Леонардовна, весь 1898 год был большим светлым праздником ее жизни: окончание драматической школы, открытие Московского Художественного театра и встреча с Чеховым.
Антон Павлович запомнился ей слабеющим физически, но крепнущим духовно. Последние шесть лет жизнь писателя была чрезвычайно насыщенной, интересной и сложной. На сцене Художественного театра была поставлена пьеса «Дядя Ваня». Он написал еще две пьесы — «Три сестры» и «Вишневый сад», которые имели триумфальный успех у публики.
Роли Маши («Три сестры») и Любови Андреевны Раневской («Вишневый сад») были написаны специально для О.Л.Книппер, и она играла их вдохновенно. Можно даже сказать, не играла, а «была», жила жизнью своих героинь, о чем говорили многие современники.
Какое же место в жизни Ольги Леонардовны и становлении ее как крупной драматической актрисы занимало ее чувство к Антону Павловичу, вынужденному из-за болезни подолгу находиться в Крыму?
В литературе бытует эффектная беллетристическая картина: прикованный к Ялте, брошенный, тоскующий писатель и беспечная, легкомысленная актриса, увлеченная своими успехами в театре.
Но если внимательно, непредвзято прочитать их обширную переписку, то откроется история большой, счастливой и в чем-то, конечно, трагически сложившейся любви.
«Если мы теперь не вместе, то виноваты в этом не я и не ты, а бес, вложивший в меня бацилл, а в тебя любовь к искусству». Так писал жене Антон Павлович из Ялты. Действительно, все шестилетие, объединявшее их судьбы, состояло из цепи мучительных разлук и ожидания встреч.
Интересно, что еще в 1895 году Чехов в письме к А.С.Суворину полушутя — полусерьезно говорил: «Извольте, я женюсь, если вы хотите этого. Но мои условия: все должно быть, как было до этого, то есть она должна жить в Москве, а я в деревне (он жил тогда в Мелихове), и я буду к ней ездить. Счастья же, которое продолжается изо дня в день, от утра до утра, я не выдержу. Я обещаю быть великолепным мужем, но дайте мне такую жену, которая, как луна, являлась бы на моем небе не каждый день». Так и случилось. После венчания в мае 1901 года они пробыли вместе только до конца августа, а затем последовала череда расставаний и встреч.
Они ежедневно пишут друг другу, обмениваются телеграммами.
Обычно очень сдержанный в своих чувствах, Чехов еще до их женитьбы (27 сентября 1900 года) пишет Ольге Леонардовне: «…А я не знаю, что тебе сказать, кроме того, что я уже говорил 100000 раз и буду говорить, вероятно, еще долго, то есть я люблю тебя, и больше ничего».
И позже: «Если бы мы с тобой не были теперь женаты, а были бы просто автор и актриса, то это было бы непостижимо глупо» (30 декабря 1902 года). «Я твои письма, как это ни покажется странным, не читаю, а глотаю» (8 января 1903 года). «Во вчерашнем письме ты писала, что подурнела. Не все ли равно? Если бы у тебя журавлиный нос вырос, то и тогда бы я тебя любил» (13 января 1903 года).
Ольга Леонардовна все чаще испытывает угрызения совести из-за того, что не может бросить театр и переехать в Ялту. «Мне надоело жить без тебя. Проклятая жизнь. Мне хочется негодовать и шуметь…» (8 января 1903 года).
А вот его ответ: «Ты, родная, все пишешь, что совесть тебя мучает, что ты живешь не со мной в Ялте, а в Москве. Ну как же быть, голубчик! Ты рассуди, как следует: если бы ты жила со мной в Ялте всю зиму, то жизнь твоя была бы испорченной, и я чувствовал бы угрызения совести, что едва ли лучше. Я ведь знал, что женюсь на актрисе, то есть когда женился, ясно сознавал, что зимами ты будешь жить в Москве. Ни на одну миллионную я не считаю себя обиженным и обойденным … Успокойся, родная моя, не волнуйся, а жди и уповай. Уповай, и больше ничего» (20 января 1903 года)
Сколько благородства и самоотречения в их посланиях друг к другу! Это ли не доказательство большой взаимной любви и привязанности!
Ее слезы, взрывы отчаяния, упреки судьбе — все это внезапно обрывается из-за боязни огорчить, разволновать его. Для нее это пора терпения, мужества, готовности нести свой крест. Живет в ней и тоска о ребенке, зависть ко всем матерям, какая-то горькая уверенность, что «маленького полунемца» не будет.
И вот наступает апрель 1904 года. Антон Павлович приезжает из Ялты в Москву. Неожиданно его здоровье резко ухудшается. Доктор рекомендует поездку на курорт в Баденвейлер, куда в начале июня и отправляются супруги. Первое время пребывания на курорте казалось, что Антон Павлович начинает поправляться. И хотя его мучит одышка из-за эмфиземы легких, он ходит понемногу пешком или вместе с Ольгой Леонардовной совершает прогулки в коляске среди ухоженных полей и лугов, мимо маленьких домиков с небольшими садами и роскошными цветами. Живописная природа радовала душу, поднимала ему настроение.
Вдруг наступает жара, Антон Павлович начинает задыхаться, лежит в постели на пяти подушках, вдыхает кислород. На третий день последовало улучшение, но ненадолго. Пришедший доктор впрыснул камфару и велел подать шампанского. Больной взял полный бокал, улыбнулся Ольге Леонардовне и сказал: «Давно я не пил шампанского». Выпив его до дна, он повернулся на бок и сразу же перестал дышать, уснул тихо, как ребенок…
Жизнь Ольги Леонардовны опустела. Вернувшись в Москву, она ни¬как не могла привыкнуть к тому, что писать ей теперь уже некому. Дневника она не вела. Но он все-таки возник, причем в неожиданной форме: это было продолжение ее писем к Антону Павловичу, в которых она делилась с ним, уже ушедшим, своими сокровенными мыслями, чувствами.
Александр Грибоедов и Нино Чавчавадзе
4 ноября 1812 года родилась удивительная женщина - грузинская аристократка, жена русского драматурга и дипломата Александра Грибоедова, Нино (Нина Александровна) Чавчавадзе. Ещё в ранней юности Нино отличалась необыкновенной красотой, изысканностью манер и душевной добротой. Грибоедов, служивший в 1822 году в Тифлисе, часто посещал дом князя Чавчавадзе и давал его дочери уроки музыки. По возвращении из Персии в 1828 году он провёл несколько месяцев в Тифлисе. Снова посетив дом друга, он был поражён красотой выросшей Нины. Александр решился признаться ей в любви, затем получил согласие отца. 3 сентября 1828 года влюблённые торжественно обвенчались в тифлисском соборе Сиони. Грибоедову было 33 года, Нине — всего лишь 15. Как утверждает предание, во время венчания жених, страдавший от лихорадки, уронил обручальное кольцо, что считалось дурным предзнаменованием.
Вскоре по служебной надобности Грибоедов был принуждён снова ехать в Персию; молодая жена сопровождала его в пути до Тебриза, уже будучи беременной и часто болея. Не желая подвергать Нину тяготам опасного путешествия и жизни на чужбине, Грибоедов в декабре 1828 года отправился в Тегеран в одиночестве, попрощавшись с женой и оставив ее в городе, где она прожила несколько месяцев. В одном из редких писем из Тегерана Грибоедов посоветовал ей возвращаться в Тифлис, так как его миссия в Персии затягивалась; при содействии отца ей удалось благополучно вернуться в Грузию.
В начале 1829 года она узнала о разгроме русской миссии толпой фанатиков и убийстве мужа (что от нее пытались скрыть, опасаясь за её здоровье); это привело к преждевременным родам и смерти ребёнка. Когда тело Грибоедова прибыло в Тифлис, вдова, выполняя волю покойного, распорядилась предать его земле близ церкви св. Давида; это произошло 18 июня 1829 года. По её распоряжению над могилой Грибоедова был установлен надгробный памятник с надписью: «Ум и дела твои бессмертны в памяти русской, но для чего пережила тебя любовь моя?»
Всю оставшуюся жизнь Нина Чавчавадзе-Грибоедова прожила попеременно в Цинандали и Тифлисе, продолжая носить траур по мужу и оплакивать его смерть. Она так и не вышла замуж во второй раз, отвергая все ухаживания. Её верность трагически погибшему мужу стала легендарной ещё при её жизни; имя Нины Чавчавадзе было окружено почётом и уважением тифлисцев, Нину называли Черной розой Тифлиса.В 1857 году она умерла во время разразившейся в Тифлисе эпидемии холеры.
В 1879 году поэт Яков Полонский посвятил её памяти стихотворение:
«...Там, в тёмном гроте — мавзолей,
И — скромный дар вдовы —
Лампадка светит в полутьме,
Чтоб прочитали вы
Ту надпись и чтоб вам она
Напомнила сама —
Два горя: горе от любви
И горе от ума»
Антон Чехов и Ольга Книппер
«Как живешь без меня? Скучаю по тебе жестоко… Без твоих писем я здесь совсем замерзну… Хорошо ли спишь, ешь? Обо всем пиши. А здоровье как? Целую крепко, Христос с тобой».
«Сейчас пришла домой, нашла твою открытку и поцеловала ее… А как без тебя пусто. Нет красивого мужа с мягкими глазами… Дорогой Антончик, как мне тебя не хватает! Я с тобой спокойнее и лучше. Я люблю чувствовать твою любовь, видеть твои чудные глаза, твое мягкое доброе лицо…».
Ольга Леонардовна Книппер-Чехова владела тремя европейскими языками, прекрасно знала всемирную историю и литературу.
Покоряло не только обаяние ее сценического таланта, но и ее жизнелюбие: легкость, молодое любопытство ко всему в жизни — к книге, картине, музыке, спектаклю, танцу, морю, звездам, к запахам и краскам и, конечно, к человеку.Ольга попадает в класс В.И. Немировича-Данченко и А.А. Федотова.
Одной из пьес, которую репетировали артисты, была «Чайка». Читая ее, будущие исполнители недоумевали, можно ли ее вообще играть: так непохожа она была на другие. Но постепенно, под влиянием Немировича-Данченко, влюбленного в эту пьесу, молодые артисты постигали высшую художественную простоту и музыкальность этого произведения.
В сентябре 1898 года Антон Павлович приходит в Художественный театр на репетицию своей пьесы. Обаяние личности писателя, его простота, неумение «учить», «показывать», тонкий юмор сразу покорили артистов. Не устояла и Ольга Леонардовна. Увидев Книппер, Чехов тоже проникся к ней симпатией.
Как вспоминала потом Ольга Леонардовна, весь 1898 год был большим светлым праздником ее жизни: окончание драматической школы, открытие Московского Художественного театра и встреча с Чеховым.
Антон Павлович запомнился ей слабеющим физически, но крепнущим духовно. Последние шесть лет жизнь писателя была чрезвычайно насыщенной, интересной и сложной. На сцене Художественного театра была поставлена пьеса «Дядя Ваня». Он написал еще две пьесы — «Три сестры» и «Вишневый сад», которые имели триумфальный успех у публики.
Роли Маши («Три сестры») и Любови Андреевны Раневской («Вишневый сад») были написаны специально для О.Л.Книппер, и она играла их вдохновенно. Можно даже сказать, не играла, а «была», жила жизнью своих героинь, о чем говорили многие современники.
Какое же место в жизни Ольги Леонардовны и становлении ее как крупной драматической актрисы занимало ее чувство к Антону Павловичу, вынужденному из-за болезни подолгу находиться в Крыму?
В литературе бытует эффектная беллетристическая картина: прикованный к Ялте, брошенный, тоскующий писатель и беспечная, легкомысленная актриса, увлеченная своими успехами в театре.
Но если внимательно, непредвзято прочитать их обширную переписку, то откроется история большой, счастливой и в чем-то, конечно, трагически сложившейся любви.
«Если мы теперь не вместе, то виноваты в этом не я и не ты, а бес, вложивший в меня бацилл, а в тебя любовь к искусству». Так писал жене Антон Павлович из Ялты. Действительно, все шестилетие, объединявшее их судьбы, состояло из цепи мучительных разлук и ожидания встреч.
Интересно, что еще в 1895 году Чехов в письме к А.С.Суворину полушутя — полусерьезно говорил: «Извольте, я женюсь, если вы хотите этого. Но мои условия: все должно быть, как было до этого, то есть она должна жить в Москве, а я в деревне (он жил тогда в Мелихове), и я буду к ней ездить. Счастья же, которое продолжается изо дня в день, от утра до утра, я не выдержу. Я обещаю быть великолепным мужем, но дайте мне такую жену, которая, как луна, являлась бы на моем небе не каждый день». Так и случилось. После венчания в мае 1901 года они пробыли вместе только до конца августа, а затем последовала череда расставаний и встреч.
Они ежедневно пишут друг другу, обмениваются телеграммами.
Обычно очень сдержанный в своих чувствах, Чехов еще до их женитьбы (27 сентября 1900 года) пишет Ольге Леонардовне: «…А я не знаю, что тебе сказать, кроме того, что я уже говорил 100000 раз и буду говорить, вероятно, еще долго, то есть я люблю тебя, и больше ничего».
И позже: «Если бы мы с тобой не были теперь женаты, а были бы просто автор и актриса, то это было бы непостижимо глупо» (30 декабря 1902 года). «Я твои письма, как это ни покажется странным, не читаю, а глотаю» (8 января 1903 года). «Во вчерашнем письме ты писала, что подурнела. Не все ли равно? Если бы у тебя журавлиный нос вырос, то и тогда бы я тебя любил» (13 января 1903 года).
Ольга Леонардовна все чаще испытывает угрызения совести из-за того, что не может бросить театр и переехать в Ялту. «Мне надоело жить без тебя. Проклятая жизнь. Мне хочется негодовать и шуметь…» (8 января 1903 года).
А вот его ответ: «Ты, родная, все пишешь, что совесть тебя мучает, что ты живешь не со мной в Ялте, а в Москве. Ну как же быть, голубчик! Ты рассуди, как следует: если бы ты жила со мной в Ялте всю зиму, то жизнь твоя была бы испорченной, и я чувствовал бы угрызения совести, что едва ли лучше. Я ведь знал, что женюсь на актрисе, то есть когда женился, ясно сознавал, что зимами ты будешь жить в Москве. Ни на одну миллионную я не считаю себя обиженным и обойденным … Успокойся, родная моя, не волнуйся, а жди и уповай. Уповай, и больше ничего» (20 января 1903 года)
Сколько благородства и самоотречения в их посланиях друг к другу! Это ли не доказательство большой взаимной любви и привязанности!
Ее слезы, взрывы отчаяния, упреки судьбе — все это внезапно обрывается из-за боязни огорчить, разволновать его. Для нее это пора терпения, мужества, готовности нести свой крест. Живет в ней и тоска о ребенке, зависть ко всем матерям, какая-то горькая уверенность, что «маленького полунемца» не будет.
И вот наступает апрель 1904 года. Антон Павлович приезжает из Ялты в Москву. Неожиданно его здоровье резко ухудшается. Доктор рекомендует поездку на курорт в Баденвейлер, куда в начале июня и отправляются супруги. Первое время пребывания на курорте казалось, что Антон Павлович начинает поправляться. И хотя его мучит одышка из-за эмфиземы легких, он ходит понемногу пешком или вместе с Ольгой Леонардовной совершает прогулки в коляске среди ухоженных полей и лугов, мимо маленьких домиков с небольшими садами и роскошными цветами. Живописная природа радовала душу, поднимала ему настроение.
Вдруг наступает жара, Антон Павлович начинает задыхаться, лежит в постели на пяти подушках, вдыхает кислород. На третий день последовало улучшение, но ненадолго. Пришедший доктор впрыснул камфару и велел подать шампанского. Больной взял полный бокал, улыбнулся Ольге Леонардовне и сказал: «Давно я не пил шампанского». Выпив его до дна, он повернулся на бок и сразу же перестал дышать, уснул тихо, как ребенок…
Жизнь Ольги Леонардовны опустела. Вернувшись в Москву, она ни¬как не могла привыкнуть к тому, что писать ей теперь уже некому. Дневника она не вела. Но он все-таки возник, причем в неожиданной форме: это было продолжение ее писем к Антону Павловичу, в которых она делилась с ним, уже ушедшим, своими сокровенными мыслями, чувствами.
Театр стал главным смыслом ее жизни. У нее были только две большие любви: Чехов и Художественный театр. Она продолжает играть в пьесах мужа, и игра ее становится все более глубокой.
Ольга Леонардовна пережила мужа на пятьдесят лет. Была ли она для Чехова «Прекрасной дамой»? По-видимому, нет: она вошла в жизнь Чехова не только как любимая женщина, но и как самый близкий ему художник, как первая по своему значению актриса нового, чеховского, театра.
Известная советская поэтесса Вероника Михайловна Тушнова (1915–1965) родилась в Казани.
Страстно влюблённая в поэзию, девушка была вынуждена покориться воле отца и поступить в медицинский институт в Ленинграде, куда незадолго до этого переехала семья Тушновых. В 1935 году Вероника закончила обучение и поступила на работу лаборанткой в Институт экспериментальной медицины в Москве, а через три года вышла замуж за Юрия Розинского, врача-психиатра. (Подробности жизни с Розинским неизвестны, так как родственники Тушновой предпочитают молчать об этом, а семейный архив поэтессы до сих пор остаётся необнародованным.)
В начале июня 1941 года она подала документы в Литературный институт имени А.М. Горького, но начавшаяся война помешала осуществлению заветной мечты. Тушнова уехала на фронт медсестрой, оставив больную мать и родившуюся к тому времени дочь Наташу.
На фронте ночами будущая поэтесса исписывала тетрадные листы всё новыми и новыми стихами.
Современники, знавшие Тушнову, считали её «ошеломляюще красивой». Темноволосая, смуглая женщина, похожая на восточную красавицу, обладала очень мягким и добрым характером.
Однако женская судьба поэтессы была трагична — её красивая и раздёленная любовь не могла закончиться счастливо. Её возлюбленный — известный русский поэт Александр Яшин (настоящая фамилия Попов; годы жизни 1913–1968) — был отцом четверых детей и мужем душевнобольной женщины. Уйти из семьи он не мог. Понимая это, не желая оставлять детей любимого без отца, Вероника Михайловна ничего не требовала, ничем не мешала Яшину, который так же пылко и нежно любил её. Влюблённые старались не афишировать свои отношения, ничем не выдавали свою зрелую и сильную любовь:
Стоит между нами
Не море большое —
Горькое горе,
Сердце чужое…
В. ТУШНОВА
Страстный и романтичный Александр Яшин, чувствуя непонимание и одиночество в семье, каждые выходные шёл к Веронике, где утолял свою потребность в женской ласке, теплоте и любви. Они встречались тайно. Выезжая из Москвы на любой уходящей электричке, влюблённые останавливались в подмосковных деревнях, гуляли по лесу, иногда ночевали в одиноких охотничьих домиках. Возвращались они всегда разными дорогами, чтобы не выдать своей тайной связи.
Сколько же раз можно терять
Губы твои, русую прядь,
Ласку твою, душу твою…
Как от разлуки я устаю!
В. ТУШНОВА
Однако Александр Яковлевич был очень заметной фигурой в советской литературе — лауреат государственной премии, автор широко известных прозаических и поэтических произведений, функционер Союза писателей СССР. Его отношения с малоизвестной и не уважаемой в литературной среде поэтессой не могли остаться незамеченными. Вскоре об их романе заговорили. Большинство осуждали эту связь, многие приписывали Тушновой карьеристские устремления, другие открыто обвиняли Яшина в недостойном поведении — в измене несчастной больной женщине и потакательстве недостойной распутнице. И Александр Яковлевич, и Вероника Михайловна стали избегать общества литераторов, предпочитали общаться только с верными друзьями. Именно в эти годы, в очень короткий период времени Тушновой были созданы циклы лирических стихотворений, обессмертивших её имя. Достаточно вспомнить «Сто часов счастья» или «Не отрекаются любя».
Счастье же влюблённых поэтов и в самом деле длилось недолго. Тушнова неизлечимо заболела онкологически и угасала на глазах. Умирала она в страшных мучениях. Лишь об одном жалела она в такие часы: «Какое несчастье случилось со мной — я жизнь прожила без тебя».
Вероники Михайловны Тушновой не стало 7 июля 1965 года, когда ей едва исполнилось 50 лет. Прославившая её книга (стихотворения из которой сегодня знает любой мало-мальски грамотный человек в России) «Сто часов счастья» появилась незадолго до смерти поэтессы и была посвящена её единственной любви — поэту Александру Яшину:
Любовь на свете есть!
Единственная — в счастье и в печали,
В болезни и здоровии — одна,
Такая же в конце, как и в начале,
Которой даже старость не страшна.
В. ТУШНОВА
Яшин долго и тягостно переживал смерть Вероники Михайловны. Через несколько дней он написал одно из своих самых известных стихотворений, посвящённых Тушновой:
Чтоб не мучиться поздней жалостью,
От которой спасенья нет,
Напиши мне письмо, пожалуйста,
Вперёд на тысячу лет.
Не на будущее, так за прошлое,
За упокой души,
Напиши обо мне хорошее.
Я уже умерла. Напиши.
А. ЯШИН
Через три года после «любимой Вероники» умер и Александр Яковлевич. Волею судьбы, он скончался от рака — той же самой болезни, которая поразила тело его любимой. Влюблённые навсегда соединились вместе, без пересудов, ненужных разговоров, зависти и злости недоброжелателей, упрёков и непонимания близких людей. А их стихи до сих пор читают потомки, будто проживают с ними ещё одну жизнь.
Источник: М., «Вече»
Борьба с «бесами» мужа
Пушкина после Пушкина
Известные истории любви
Личная жизнь писателей
Александр Яшин и Вероника Тушнова
Известная советская поэтесса Вероника Михайловна Тушнова (1915–1965) родилась в Казани.Страстно влюблённая в поэзию, девушка была вынуждена покориться воле отца и поступить в медицинский институт в Ленинграде, куда незадолго до этого переехала семья Тушновых. В 1935 году Вероника закончила обучение и поступила на работу лаборанткой в Институт экспериментальной медицины в Москве, а через три года вышла замуж за Юрия Розинского, врача-психиатра. (Подробности жизни с Розинским неизвестны, так как родственники Тушновой предпочитают молчать об этом, а семейный архив поэтессы до сих пор остаётся необнародованным.)
В начале июня 1941 года она подала документы в Литературный институт имени А.М. Горького, но начавшаяся война помешала осуществлению заветной мечты. Тушнова уехала на фронт медсестрой, оставив больную мать и родившуюся к тому времени дочь Наташу.
На фронте ночами будущая поэтесса исписывала тетрадные листы всё новыми и новыми стихами.
Современники, знавшие Тушнову, считали её «ошеломляюще красивой». Темноволосая, смуглая женщина, похожая на восточную красавицу, обладала очень мягким и добрым характером.
Однако женская судьба поэтессы была трагична — её красивая и раздёленная любовь не могла закончиться счастливо. Её возлюбленный — известный русский поэт Александр Яшин (настоящая фамилия Попов; годы жизни 1913–1968) — был отцом четверых детей и мужем душевнобольной женщины. Уйти из семьи он не мог. Понимая это, не желая оставлять детей любимого без отца, Вероника Михайловна ничего не требовала, ничем не мешала Яшину, который так же пылко и нежно любил её. Влюблённые старались не афишировать свои отношения, ничем не выдавали свою зрелую и сильную любовь:
Стоит между нами
Не море большое —
Горькое горе,
Сердце чужое…
В. ТУШНОВА
Страстный и романтичный Александр Яшин, чувствуя непонимание и одиночество в семье, каждые выходные шёл к Веронике, где утолял свою потребность в женской ласке, теплоте и любви. Они встречались тайно. Выезжая из Москвы на любой уходящей электричке, влюблённые останавливались в подмосковных деревнях, гуляли по лесу, иногда ночевали в одиноких охотничьих домиках. Возвращались они всегда разными дорогами, чтобы не выдать своей тайной связи.
Сколько же раз можно терять
Губы твои, русую прядь,
Ласку твою, душу твою…
Как от разлуки я устаю!
В. ТУШНОВА
Однако Александр Яковлевич был очень заметной фигурой в советской литературе — лауреат государственной премии, автор широко известных прозаических и поэтических произведений, функционер Союза писателей СССР. Его отношения с малоизвестной и не уважаемой в литературной среде поэтессой не могли остаться незамеченными. Вскоре об их романе заговорили. Большинство осуждали эту связь, многие приписывали Тушновой карьеристские устремления, другие открыто обвиняли Яшина в недостойном поведении — в измене несчастной больной женщине и потакательстве недостойной распутнице. И Александр Яковлевич, и Вероника Михайловна стали избегать общества литераторов, предпочитали общаться только с верными друзьями. Именно в эти годы, в очень короткий период времени Тушновой были созданы циклы лирических стихотворений, обессмертивших её имя. Достаточно вспомнить «Сто часов счастья» или «Не отрекаются любя».
Счастье же влюблённых поэтов и в самом деле длилось недолго. Тушнова неизлечимо заболела онкологически и угасала на глазах. Умирала она в страшных мучениях. Лишь об одном жалела она в такие часы: «Какое несчастье случилось со мной — я жизнь прожила без тебя».
Вероники Михайловны Тушновой не стало 7 июля 1965 года, когда ей едва исполнилось 50 лет. Прославившая её книга (стихотворения из которой сегодня знает любой мало-мальски грамотный человек в России) «Сто часов счастья» появилась незадолго до смерти поэтессы и была посвящена её единственной любви — поэту Александру Яшину:
Любовь на свете есть!
Единственная — в счастье и в печали,
В болезни и здоровии — одна,
Такая же в конце, как и в начале,
Которой даже старость не страшна.
В. ТУШНОВА
Яшин долго и тягостно переживал смерть Вероники Михайловны. Через несколько дней он написал одно из своих самых известных стихотворений, посвящённых Тушновой:
Чтоб не мучиться поздней жалостью,
От которой спасенья нет,
Напиши мне письмо, пожалуйста,
Вперёд на тысячу лет.
Не на будущее, так за прошлое,
За упокой души,
Напиши обо мне хорошее.
Я уже умерла. Напиши.
А. ЯШИН
Через три года после «любимой Вероники» умер и Александр Яковлевич. Волею судьбы, он скончался от рака — той же самой болезни, которая поразила тело его любимой. Влюблённые навсегда соединились вместе, без пересудов, ненужных разговоров, зависти и злости недоброжелателей, упрёков и непонимания близких людей. А их стихи до сих пор читают потомки, будто проживают с ними ещё одну жизнь.
Источник: М., «Вече»
Ещё:
100 ВЕЛИКИХ ИСТОРИЙ ЛЮБВИБорьба с «бесами» мужа
Пушкина после Пушкина
Известные истории любви
Личная жизнь писателей
Великие истории любви: виртуальная выставка (Анива, Новотроицкое)
Комментариев нет:
Отправить комментарий